Каждый воин, каждый народ, каждая любовь должны иметь своё Отечество (с)
Мой самый любимый роман из всей мушкетёрский трилогии – «Двадцать лет спустя». Роман по-своему интересный и яркий. Но большинство читателей предпочитает первый – «Три мушкетёра» и третий – «Виконт де Бражелон». В экранизациях для нас выхватывают обычно самое главное, основную канву. Третий роман вообще укоротили до истории с Железной маской в массовом сознании. По первый молчу вообще. Второй же роман особой популярностью не пользуется. Ибо там слишком много политики. И вот как раз об этом я и хотел бы поговорить.
читать дальше«Двадцать лет спустя» - самый политический роман из всей трилогии, на мой взгляд. И один из лучших политических романов в целом. Это роман о «цветной» революции, чем он и актуален. Только данную революцию делает не мировая закулиса, ни госдеп, а часть французского истеблишмента. Главная фабула романа – попытка революции во Франции в середине семнадцатого века, именуемая «фрондой». А именно – период т.н. «народной фронды». 1640-е годы были вообще богаты на различные потрясения: это не только Фронда во Франции. Но и революция в Англии, окончание разрушительной и кровавой Тридцатилетней войны на территории Германии (и не только, тем более, что Франция в эту войну была тогда также втянута), Португалия в 1640 году освободилась вот власти Испании, а на Украине произошло мощное восстание, переросшее в народную войну, а потом и в войну между государствами – «хмельниччина». В Москве, в 1648 году, в то самое время, когда происходили описываемые в романе события, случился Соляной бунт, который произошёл по причине недовольства политикой боярина Бориса Ивановича Морозова и боярина Ильи Даниловича Милославского (брата первой жены царя и дяди царей Фёдора III и Ивана V, а также царевны Софьи).
А теперь – к роману и описываемым в нём событиям. В 1642 году из жизни уходит великий национальный Франции и деятель за создание централизованного государства приснопамятный кардинал Ришелье. А уже в 1643 году не стало и того, кого сей великий человек направлял все эти годы – король Франции Людовик XIII, который в массовом сознании ассоциируется с подвесками королевы, с лёгкой руки того же Дюма. Хотя этот король был совсем не тот, каким его представляем мы. Правил он в весьма трудное время – стоит только вспомнить, что престол он принял малолетним, после убийства своего отца Генриха IV Наваррского в 1610 году кинжалом католика-фанатика Равальяка. Через 33 года история повторяется – на троне снова малолетний король. Как говорят неоднократно в передаче «Всё так!» на «Эхе Москвы» Алексей Венедиктов и Наталья Басовская, «Младенец у власти – для придворных это высшая благодать, они это очень любят. Сопоставимо только с сумасшедшим. Замечательная жизнь, свобода». Регентом при юном короле стала его мать, Анна Австрийская, та самая, для которой Д’Артаньян ездил к её возлюбленному Бэкингему за алмазными подвесками (опять же плод творчества Дюма, который так эту историю раскрасил и сделал яркой и приключенческой). Главой правительства при ней стал италофранцуз кардинал Джулио Раймондо Мадзарино, по-местному – Жюль Мазарен, а в классической традиции – кардинал Джулио Мазарини. Про него говорили, что он – тайный супруг королевы и её любовник (что, похоже, было правдой – кардинал был недурён собой, а королева была женщиной влюбчивой).
Именно данный факт любовных взаимоотношений и вызвал недовольство части французского истеблишмента, которая была вполне искренне возмущена, кого это дьявола делает во Франции этот итальянский выскочка и за каким чёртом он забрал в свои руки всю власть в королевстве, а вообще – почему это королева отдала этому понаехавшему гражданину распоряжается всем, вместо того, чтобы пустить к власти их, соль земли французской и вообще верных слуг короны. То, против чего боролся ранее Ришелье, прорывалось наружу. Французская аристократия того времени была настроена резко против абсолютизма и централизации. Она хотела власти, хотела сама крутить и вертеть королём, а своих владениях, как это было издревле, самим быть королями – ведь это была Франция, классическая страна классического феодализма. В этих целях очень сильно пригодилось народное восстание, бунт парижской черни и представителей тогдашнего креативного класса – третьего сословия, нарождающейся буржуазии (их время придёт только в конце XVIII века), недовольных Мазарини по своим собственным причинам.
Те же, кто позже станет «фрондой принцев», решили воспользоваться недовольством народных масс антинародной политикой правящего режима и проистекавшим из этого бунтом, в своих, сугубо личных целях. Данный роман показывает нам ряд фигур, лидеров Фронды. Это коадъютор Поль де Гонди (внук Альбера де Гонди дю Перрона, маркиза де Бель-Иль, герцога де Реца, уроженца Флоренции, фаворита Карла IX и Екатерины Медичи), который честолюбив и мечтает о кардинальской митре. Он воспринимался и воспринимается массами и нелояльным истеблишментом в романе как антагонист кардиналу Мазарини. Это члены парижского парламента (высшего судебного органа, а вовсе не законодательного органа – напомню, что Генеральные штаты последний раз заседали в 1619 году и за ненадобностью созываться перестали, вплоть до 1789 года) господа Пьер Бруссель, советник Большой палаты Парижского парламента (в романе – советник Бруссель), и Рене Потье де Бланмениль, аристократ, президент первой Апелляционной палаты Парижского парламента. Этот самый месье де Бланмениль происходил из рода Потье. Его отцом был Николь Потье, сеньор де Бланмениль и де Бурже, президент Счётной палаты Парламента, дядей – Огюстен Потье де Бланмениль, епископ Бове и граф де Бове, удалённый Мазарини в свою епархию, а тестем – Луи, маркиз де ла Мейере, маршал Франции.
Впечатляет, не правда ли? То-то! Это и есть «защитники» народа.
С этих-то персонажей всё и началось – именно они взорвали всю накалившуюся ситуацию. Всё дело в том, что в 1647 году Парижский парламент, обладавший правом ограничивать власть короля путём отказа от регистрации его указов, стал сопротивляться эдиктам, вводившим новые налоги. Произошло объединение со Счётной платой (Бланмениль), Палатой косвенных сборов и Большим Советом. Анна Австрийская прямо называла Парламент «республикой внутри монархии». 24 августа 1648 года парижанам стало известно о славной победе принца Конде при Лансе (коя в романе описана и участником её стал юный де Бражелон). Конде в будущем, кстати, станет одним из лидеров «фронды принцев» и даже будет воевать против Франции на стороне Испании. По этому случаю в город были введены войска, а 26 августа, под шумок, Бланмениль и Бруссель были арестованы по приказу короля (номинально, фактически же – королевы и Мазарини). На следующий же день Париж покрылся баррикадами – всего их было 1260. Главный лозунг народного протеста рассерженных горожан – «Свободу Брусселю!» (ничего не напоминает?) Этот государственный чиновник высокого ранга вдруг вмиг стал народным знаменем и стал восприниматься чем-то вроде политзаключённого, пострадавшего за правду. Весьма колоритна сцена, когда в дом советника, накануне сбитого, конечно же, д’Артаньяном, точнее, его лошадью на улице во время очередной погони, массово приезжают все лидеры протеста, так сказать, весь Координационный совет оппозиции в полном составе, для того, чтобы осведомиться о здоровье драгоценного Брусселя, который, впрочем, серьёзно не пострадал. Народу же, до этого бунтовавшему в конце 80-х – начале 90-х XVI-го века на стороне Лиги с вполне себе демократическими требованиями, обеспечили духовного лидера, вождя, страдальца за народ и лидера новой революции. Честолюбец Гонди же занялся переговорами с королевским двором – это ответственное дело он доверить не мог никому, поскольку надеялся выбить себе кардинальскую шапку и хорошую, хлебную должность (плевал он на народ с колокольни Нотр-Дама!), но, увы, сии благодати ему обломались и, обиженный, он активизировал народный протест. В дело было направлены отряды специально подготовленных бунтарей.
Командиром первого стал известным всем читателям первого романа трилогии Планше, бывший слуга д’Артаньяна, бывший сержант Пьемонтского полка (впрочем, бывших военных, как известно, не бывает, что Планше, впоследствии, и доказал), а ныне – просто парижский буржуа, представитель тогдашнего «креативного класса», до этого лично освободивший во главе отряда таких же как он простых парижских буржуинов будущего командира второго отряда. Таковым был ещё один персонаж первого романа – знаменитый граф де Рошфор, бывший гэбист на службе Ришелье, ставший политзэком и освобождённый упомянутым Планше по дороге в Бастилию. В этом романе он говорит, на мой взгляд, совершенно великолепную фразу, которую я могу назвать одной из своих любимых: «Монсеньёр, я так долго сидел взаперти, что теперь хочу примкнуть только к одной партии, к партии свежего воздуха». Впрочем, совсем другие партийцы нашли его, и бывший гэбист, которые тоже, впрочем, бывшими не бывают, стал одним из членом оппозиции. Используя свои профессиональные навыки, он осуществил операцию по освобождению из Венсенского замка ещё одного будущего лидера оппозиционеров – внука короля Генриха IV герцога де Бофора при активном содействии слуги Атоса молчуна Гримо, по мнению д’Артаньяна, умевшего «молчать так красноречиво». Рошфор был глубоко обижен на Мазарини, который хотел поручить ему охранять этого самого де Бофора, и сделал обратное – взял да и освободил сего господина. Его очень сильно задели слова кардинала о том, что он, дескать, слишком стар для погонь. И ту италофранцуз оказался опять в корне неправ. Третий же отряд профессиональных бунтарей возглавил старшина нищих города Парижа, а в прежней жизни, кто бы вы думали? Каналья Бонасье!
Эти три группы блокировали дворец и требовали освобождения «радетеля за народ» господина Брусселя. Под давлением народных масс и по настойчивой просьбе испугавшегося первого министра, королева уступила. 28 августа, после знаменитого «дня баррикад» 27 августа, были изданы два именных указа об освобождении «народных чаятелей» и «жертв кровавого режима Мазарини» Брусселя и Бланмениля. Как вспоминал потом коадъютор, Бруссель возвратился во Дворец Правосудия на плечах толпы и под её восторженные крики. «Ни королей, ни римских императоров не чествовали так триумфально, как этого ничтожного человека, у которого всего-то было достоинств — попечение об общественном благе и ненависть к налогам». В этих словах, фактически, передана вся суть.
После всего этого, испугавшись рецидива бунта толпы, которая, кстати, и не подумала особо расходиться – бунтовать это весело, бунтовать это прикольно и ненапряжно – король, королева-мать, кардинал и двор бежали из Парижа от греха подальше. Конечно же, с помощью д’Артаньяна. Началась осада самостийного Парижа, офигевшего от вседозволенности – представьте себе их реакцию на утро: короля нет, королевы нет, всеобщего ненавистника Мазарини тоже нет и вообще всё начальство куда-то свалило – одним словом, гуляй, банда!
В ходе этой самой осады, в город проникает инкогнито под чужим именем сам … Мазарини. Зачем же ему было лезть туда, где его очень сильно и пламенно не любят? А всё просто. Он стал откровенно склонять лидеров протеста слить этот самый протест. Словно добрый Дедушка Мороз кардинал пообещал каждому лидеру какой-либо желаемый им подарок, который бы они хотели получить от него. Осчастливлены были трое – коадъютор, который, собственно, и ввязался в это всё для того, чтобы что-то отжать для себя у французской короны, ранее обиженный герцог Буйонский, у которого отобрали Седанское герцогство, и, конечно же, бывший политзэк герцог де Бофор. Вот что сказал Атос по этому поводу: «Бедные французы! Они идут на смерть для того, чтобы Седан был возвращен герцогу Бульонскому и чтобы господин де Бофор стал пожизненным адмиралом, а коадъютор — кардиналом». После того, как гарантии были получены, лидеры успешно слили протест. Кстати, добился от королевы удовлетворения своих личных интересов, интересов своих друзей и требований лидеров протеста, успешно его сливших, конечно же, д’Артаньян. Конти получил Данвилье; герцог Бофор вернулся ко двору, получив при этом все возмещения за нанесенные ему обиды и все почести, подобающие его рангу, получил чин адмирала, по наследству от своего отца, герцога Вандомского, и денежное вознаграждение за свои дома и замки, разрушенные по приказу Бретонского парламента; герцог Бульонский получил имения, равные по ценности его Седанскому княжеству, возмещение доходов за восемь лет и титул принца для себя и своего рода; герцогу де Лонгвилю было предложено губернаторство Пон-де-л’Арша; герцог д’Эльбеф добился выплаты сумм, которые должны были его жене, ста тысяч ливров для старшего сына и по двадцати пяти тысяч каждому из остальных – вот что пишет об этом Дюма. Что интересно: «только коадъютор не получил ничего; ему, правда, было обещано похлопотать перед папой о предоставлении ему кардинальской шляпы, но он знал цену обещаниям королевы и Мазарини. <…> Поэтому, в то время как весь Париж ликовал по поводу возвращения короля, которое было назначено на послезавтра, один Гонди среди общего веселья был в таком дурном расположении духа, что послал за двумя людьми, которых он призывал обыкновенно, когда на него нападала мрачность. Это были: граф де Рошфор и нищий с паперти Святого Евстафия. Они явились к нему со своею обычной точностью, и коадъютор провел с ними часть ночи». Таким образом, обиженный и неудовлетворённый коадъютор решил напоследок напомнить, что с ним лучше быть внимательным. В бою с бунтарями из народа, которых представители рассерженного истеблишмента использовали в своих целях, королевские войска одержали победу. Рошфор и Бонасье в этом бою погибли. Рошфора убил, конечно же, д’Артаньян, а каналью Бонасье – Портос. В итоге, первый стал капитаном королевских мушкетёров, а второй – бароном.
Этот роман вообще крайне интересный. Здесь и салон Поля Скаррона, сына чиновника Счётной палаты, бывшего аббата, калеки-паралитика, поэта, драматурга, острослова и властителя дум. Здесь и тайные интриги Мазарини, который откровенно кинул Карла I Английского и сошёлся с Кромвелем, которого считал для себя более выгодным партнёром, чем король-неудачник. Но самое главное – организация бунта, народных волнений. Великолепно описана технология организации подоного рода волнений и их истинная подоплёка. «Двадцать лет спустя» - самый мой любимый роман из всей мушкетёрской трилогии. Это роман на политическую тем, роман политический и о политике. Именно поэтому он интересен. С годами я увидел многое за его приключенческой канвой… особенно после событий зимы 2011 – 2012 годов
читать дальше«Двадцать лет спустя» - самый политический роман из всей трилогии, на мой взгляд. И один из лучших политических романов в целом. Это роман о «цветной» революции, чем он и актуален. Только данную революцию делает не мировая закулиса, ни госдеп, а часть французского истеблишмента. Главная фабула романа – попытка революции во Франции в середине семнадцатого века, именуемая «фрондой». А именно – период т.н. «народной фронды». 1640-е годы были вообще богаты на различные потрясения: это не только Фронда во Франции. Но и революция в Англии, окончание разрушительной и кровавой Тридцатилетней войны на территории Германии (и не только, тем более, что Франция в эту войну была тогда также втянута), Португалия в 1640 году освободилась вот власти Испании, а на Украине произошло мощное восстание, переросшее в народную войну, а потом и в войну между государствами – «хмельниччина». В Москве, в 1648 году, в то самое время, когда происходили описываемые в романе события, случился Соляной бунт, который произошёл по причине недовольства политикой боярина Бориса Ивановича Морозова и боярина Ильи Даниловича Милославского (брата первой жены царя и дяди царей Фёдора III и Ивана V, а также царевны Софьи).
А теперь – к роману и описываемым в нём событиям. В 1642 году из жизни уходит великий национальный Франции и деятель за создание централизованного государства приснопамятный кардинал Ришелье. А уже в 1643 году не стало и того, кого сей великий человек направлял все эти годы – король Франции Людовик XIII, который в массовом сознании ассоциируется с подвесками королевы, с лёгкой руки того же Дюма. Хотя этот король был совсем не тот, каким его представляем мы. Правил он в весьма трудное время – стоит только вспомнить, что престол он принял малолетним, после убийства своего отца Генриха IV Наваррского в 1610 году кинжалом католика-фанатика Равальяка. Через 33 года история повторяется – на троне снова малолетний король. Как говорят неоднократно в передаче «Всё так!» на «Эхе Москвы» Алексей Венедиктов и Наталья Басовская, «Младенец у власти – для придворных это высшая благодать, они это очень любят. Сопоставимо только с сумасшедшим. Замечательная жизнь, свобода». Регентом при юном короле стала его мать, Анна Австрийская, та самая, для которой Д’Артаньян ездил к её возлюбленному Бэкингему за алмазными подвесками (опять же плод творчества Дюма, который так эту историю раскрасил и сделал яркой и приключенческой). Главой правительства при ней стал италофранцуз кардинал Джулио Раймондо Мадзарино, по-местному – Жюль Мазарен, а в классической традиции – кардинал Джулио Мазарини. Про него говорили, что он – тайный супруг королевы и её любовник (что, похоже, было правдой – кардинал был недурён собой, а королева была женщиной влюбчивой).
Именно данный факт любовных взаимоотношений и вызвал недовольство части французского истеблишмента, которая была вполне искренне возмущена, кого это дьявола делает во Франции этот итальянский выскочка и за каким чёртом он забрал в свои руки всю власть в королевстве, а вообще – почему это королева отдала этому понаехавшему гражданину распоряжается всем, вместо того, чтобы пустить к власти их, соль земли французской и вообще верных слуг короны. То, против чего боролся ранее Ришелье, прорывалось наружу. Французская аристократия того времени была настроена резко против абсолютизма и централизации. Она хотела власти, хотела сама крутить и вертеть королём, а своих владениях, как это было издревле, самим быть королями – ведь это была Франция, классическая страна классического феодализма. В этих целях очень сильно пригодилось народное восстание, бунт парижской черни и представителей тогдашнего креативного класса – третьего сословия, нарождающейся буржуазии (их время придёт только в конце XVIII века), недовольных Мазарини по своим собственным причинам.
Те же, кто позже станет «фрондой принцев», решили воспользоваться недовольством народных масс антинародной политикой правящего режима и проистекавшим из этого бунтом, в своих, сугубо личных целях. Данный роман показывает нам ряд фигур, лидеров Фронды. Это коадъютор Поль де Гонди (внук Альбера де Гонди дю Перрона, маркиза де Бель-Иль, герцога де Реца, уроженца Флоренции, фаворита Карла IX и Екатерины Медичи), который честолюбив и мечтает о кардинальской митре. Он воспринимался и воспринимается массами и нелояльным истеблишментом в романе как антагонист кардиналу Мазарини. Это члены парижского парламента (высшего судебного органа, а вовсе не законодательного органа – напомню, что Генеральные штаты последний раз заседали в 1619 году и за ненадобностью созываться перестали, вплоть до 1789 года) господа Пьер Бруссель, советник Большой палаты Парижского парламента (в романе – советник Бруссель), и Рене Потье де Бланмениль, аристократ, президент первой Апелляционной палаты Парижского парламента. Этот самый месье де Бланмениль происходил из рода Потье. Его отцом был Николь Потье, сеньор де Бланмениль и де Бурже, президент Счётной палаты Парламента, дядей – Огюстен Потье де Бланмениль, епископ Бове и граф де Бове, удалённый Мазарини в свою епархию, а тестем – Луи, маркиз де ла Мейере, маршал Франции.
Впечатляет, не правда ли? То-то! Это и есть «защитники» народа.
С этих-то персонажей всё и началось – именно они взорвали всю накалившуюся ситуацию. Всё дело в том, что в 1647 году Парижский парламент, обладавший правом ограничивать власть короля путём отказа от регистрации его указов, стал сопротивляться эдиктам, вводившим новые налоги. Произошло объединение со Счётной платой (Бланмениль), Палатой косвенных сборов и Большим Советом. Анна Австрийская прямо называла Парламент «республикой внутри монархии». 24 августа 1648 года парижанам стало известно о славной победе принца Конде при Лансе (коя в романе описана и участником её стал юный де Бражелон). Конде в будущем, кстати, станет одним из лидеров «фронды принцев» и даже будет воевать против Франции на стороне Испании. По этому случаю в город были введены войска, а 26 августа, под шумок, Бланмениль и Бруссель были арестованы по приказу короля (номинально, фактически же – королевы и Мазарини). На следующий же день Париж покрылся баррикадами – всего их было 1260. Главный лозунг народного протеста рассерженных горожан – «Свободу Брусселю!» (ничего не напоминает?) Этот государственный чиновник высокого ранга вдруг вмиг стал народным знаменем и стал восприниматься чем-то вроде политзаключённого, пострадавшего за правду. Весьма колоритна сцена, когда в дом советника, накануне сбитого, конечно же, д’Артаньяном, точнее, его лошадью на улице во время очередной погони, массово приезжают все лидеры протеста, так сказать, весь Координационный совет оппозиции в полном составе, для того, чтобы осведомиться о здоровье драгоценного Брусселя, который, впрочем, серьёзно не пострадал. Народу же, до этого бунтовавшему в конце 80-х – начале 90-х XVI-го века на стороне Лиги с вполне себе демократическими требованиями, обеспечили духовного лидера, вождя, страдальца за народ и лидера новой революции. Честолюбец Гонди же занялся переговорами с королевским двором – это ответственное дело он доверить не мог никому, поскольку надеялся выбить себе кардинальскую шапку и хорошую, хлебную должность (плевал он на народ с колокольни Нотр-Дама!), но, увы, сии благодати ему обломались и, обиженный, он активизировал народный протест. В дело было направлены отряды специально подготовленных бунтарей.
Командиром первого стал известным всем читателям первого романа трилогии Планше, бывший слуга д’Артаньяна, бывший сержант Пьемонтского полка (впрочем, бывших военных, как известно, не бывает, что Планше, впоследствии, и доказал), а ныне – просто парижский буржуа, представитель тогдашнего «креативного класса», до этого лично освободивший во главе отряда таких же как он простых парижских буржуинов будущего командира второго отряда. Таковым был ещё один персонаж первого романа – знаменитый граф де Рошфор, бывший гэбист на службе Ришелье, ставший политзэком и освобождённый упомянутым Планше по дороге в Бастилию. В этом романе он говорит, на мой взгляд, совершенно великолепную фразу, которую я могу назвать одной из своих любимых: «Монсеньёр, я так долго сидел взаперти, что теперь хочу примкнуть только к одной партии, к партии свежего воздуха». Впрочем, совсем другие партийцы нашли его, и бывший гэбист, которые тоже, впрочем, бывшими не бывают, стал одним из членом оппозиции. Используя свои профессиональные навыки, он осуществил операцию по освобождению из Венсенского замка ещё одного будущего лидера оппозиционеров – внука короля Генриха IV герцога де Бофора при активном содействии слуги Атоса молчуна Гримо, по мнению д’Артаньяна, умевшего «молчать так красноречиво». Рошфор был глубоко обижен на Мазарини, который хотел поручить ему охранять этого самого де Бофора, и сделал обратное – взял да и освободил сего господина. Его очень сильно задели слова кардинала о том, что он, дескать, слишком стар для погонь. И ту италофранцуз оказался опять в корне неправ. Третий же отряд профессиональных бунтарей возглавил старшина нищих города Парижа, а в прежней жизни, кто бы вы думали? Каналья Бонасье!
Эти три группы блокировали дворец и требовали освобождения «радетеля за народ» господина Брусселя. Под давлением народных масс и по настойчивой просьбе испугавшегося первого министра, королева уступила. 28 августа, после знаменитого «дня баррикад» 27 августа, были изданы два именных указа об освобождении «народных чаятелей» и «жертв кровавого режима Мазарини» Брусселя и Бланмениля. Как вспоминал потом коадъютор, Бруссель возвратился во Дворец Правосудия на плечах толпы и под её восторженные крики. «Ни королей, ни римских императоров не чествовали так триумфально, как этого ничтожного человека, у которого всего-то было достоинств — попечение об общественном благе и ненависть к налогам». В этих словах, фактически, передана вся суть.
После всего этого, испугавшись рецидива бунта толпы, которая, кстати, и не подумала особо расходиться – бунтовать это весело, бунтовать это прикольно и ненапряжно – король, королева-мать, кардинал и двор бежали из Парижа от греха подальше. Конечно же, с помощью д’Артаньяна. Началась осада самостийного Парижа, офигевшего от вседозволенности – представьте себе их реакцию на утро: короля нет, королевы нет, всеобщего ненавистника Мазарини тоже нет и вообще всё начальство куда-то свалило – одним словом, гуляй, банда!
В ходе этой самой осады, в город проникает инкогнито под чужим именем сам … Мазарини. Зачем же ему было лезть туда, где его очень сильно и пламенно не любят? А всё просто. Он стал откровенно склонять лидеров протеста слить этот самый протест. Словно добрый Дедушка Мороз кардинал пообещал каждому лидеру какой-либо желаемый им подарок, который бы они хотели получить от него. Осчастливлены были трое – коадъютор, который, собственно, и ввязался в это всё для того, чтобы что-то отжать для себя у французской короны, ранее обиженный герцог Буйонский, у которого отобрали Седанское герцогство, и, конечно же, бывший политзэк герцог де Бофор. Вот что сказал Атос по этому поводу: «Бедные французы! Они идут на смерть для того, чтобы Седан был возвращен герцогу Бульонскому и чтобы господин де Бофор стал пожизненным адмиралом, а коадъютор — кардиналом». После того, как гарантии были получены, лидеры успешно слили протест. Кстати, добился от королевы удовлетворения своих личных интересов, интересов своих друзей и требований лидеров протеста, успешно его сливших, конечно же, д’Артаньян. Конти получил Данвилье; герцог Бофор вернулся ко двору, получив при этом все возмещения за нанесенные ему обиды и все почести, подобающие его рангу, получил чин адмирала, по наследству от своего отца, герцога Вандомского, и денежное вознаграждение за свои дома и замки, разрушенные по приказу Бретонского парламента; герцог Бульонский получил имения, равные по ценности его Седанскому княжеству, возмещение доходов за восемь лет и титул принца для себя и своего рода; герцогу де Лонгвилю было предложено губернаторство Пон-де-л’Арша; герцог д’Эльбеф добился выплаты сумм, которые должны были его жене, ста тысяч ливров для старшего сына и по двадцати пяти тысяч каждому из остальных – вот что пишет об этом Дюма. Что интересно: «только коадъютор не получил ничего; ему, правда, было обещано похлопотать перед папой о предоставлении ему кардинальской шляпы, но он знал цену обещаниям королевы и Мазарини. <…> Поэтому, в то время как весь Париж ликовал по поводу возвращения короля, которое было назначено на послезавтра, один Гонди среди общего веселья был в таком дурном расположении духа, что послал за двумя людьми, которых он призывал обыкновенно, когда на него нападала мрачность. Это были: граф де Рошфор и нищий с паперти Святого Евстафия. Они явились к нему со своею обычной точностью, и коадъютор провел с ними часть ночи». Таким образом, обиженный и неудовлетворённый коадъютор решил напоследок напомнить, что с ним лучше быть внимательным. В бою с бунтарями из народа, которых представители рассерженного истеблишмента использовали в своих целях, королевские войска одержали победу. Рошфор и Бонасье в этом бою погибли. Рошфора убил, конечно же, д’Артаньян, а каналью Бонасье – Портос. В итоге, первый стал капитаном королевских мушкетёров, а второй – бароном.
Этот роман вообще крайне интересный. Здесь и салон Поля Скаррона, сына чиновника Счётной палаты, бывшего аббата, калеки-паралитика, поэта, драматурга, острослова и властителя дум. Здесь и тайные интриги Мазарини, который откровенно кинул Карла I Английского и сошёлся с Кромвелем, которого считал для себя более выгодным партнёром, чем король-неудачник. Но самое главное – организация бунта, народных волнений. Великолепно описана технология организации подоного рода волнений и их истинная подоплёка. «Двадцать лет спустя» - самый мой любимый роман из всей мушкетёрской трилогии. Это роман на политическую тем, роман политический и о политике. Именно поэтому он интересен. С годами я увидел многое за его приключенческой канвой… особенно после событий зимы 2011 – 2012 годов
@темы: история, исторические личности