Каждый воин, каждый народ, каждая любовь должны иметь своё Отечество (с)
Глава из моей книги о Николае Васильиче Гоголе, которая так и называется - "Мой Гоголь".
читать дальшеГЛАВА IV
ГОГОЛЬ-ГОТ.
Как не странно говорить это, но так оно и есть. Гоголь – самый извест-
ный представитель российской готической литературы.
Гоголь – мистик до мозга костей. В любом его произведении видна эта
самая мистика. Без неё Гоголь – не Гоголь. Природа и духовный мир,
мир города и мир души – в его творениях есть всё.
С чего он начал? С мистики! Его чорт в «Сорочинской ярмарке» стал
первым готическим персонажем его творений. Затем другое его – уже
всё целиком готического стиля (такой стиль был в те времена, его начал
ещё Роберт Чарльз Мэтьюрин в романе «Мельмот-скиталец», написан-
ным в 1820г.) произведение – «Вечер накануне Ивана Купала». Это произ-
ведение, по моему, одно из лучших творений Гоголя-мистика.
Затем – «Пропавшая грамота», первое произведение Гоголя в моей жизни.
А вот в «Майской ночи…» мистики уже меньше. Зато там много юмора и
есть вольнолюбивые мотивы. Затем идёт «Ночь перед Рождеством», кото-
рое хоть и имеет в себе элементы мистического, смотрится в этом смысле
на фоне того же «Вечера накануне Ивана Купала» несколько бедней.
Но вот дальше следует «Страшная месть», где уже по названию понятно -
Мэтьюрин вот она, мистика, вот оно, готическое! Вот он, триумф готики! Затем идёт
маленький перерыв в виде «Ивана Фёдоровича Шпоньки и его тётушки», где от готики лишь
странный сон главного героя, да и ещё, пожалуй, вот эта сцена:
«…спокойный, чистый вечер, и что за вечер! как волен и свеж воздух! как тогда оживлено всё:
степь краснеет, синеет и горит цветами; перепелы, дрофы, чайки, кузнечики, тысячи насекомых,
и от них свист, жужжание, треск, крик и вдруг стройный хор; и всё не молчит ни на минуту.
А солнце садится и кроется. У! как свежо и хорошо1 По полю, то там, то там, раскладываются
огни и ставят котлы, и вкруг котлов садятся усатые косари; пар от галушек несётся. Сумерки
сереют… Трудно сказать, что делалось тогда с Иваном Фёдоровичем. Он забывал, присоединяясь
к косарям, отведать их галушек, которые очень любил, и стоял недвижимо на одном месте, следя
глазами пропадавшую в небе чайку или считая копы сжатого хлеба, унизывавшие поле».
Вот что писал по этому поводу известный русский поэт, прозаик, мыслитель и теоретик сим-
волизма Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев):
«… но в довершение ужаса Гоголь заставляет это зверьё или репьё (не знаю, как назвать) <…> и
даже более того, - испытывать мистические экстазы, как испытывает у него экстаз одна из редек-
Шпонька, глядя на вечереющий луг…» [подробнее читай ниже]
Да, именно мистический экстаз! Почти медитация. Однако, ладно. За «Иваном Фёдоровичем
Шпонькой…» следует рассказ с уже говорящим названием – «Заколдованное место». Вот уж
она, готика, которой завершается цикл «Вечера», название которого уже наводит мысль о
чём-то таинственном, загадочном, мистическом, готическом. Эти повести Гоголя – его три-
умф как готического автора, автора-мистика.
К сожалению, дальше в этом направлении Гоголь не пошёл, он стал писать реализм, но от
мистических элементов он уже не смог отделаться. Это и загадочные приметы перед смертью
Пульхерии в «Старосветских помещиках», это и загробная жизнь призрака Акакия Акакиеви-
ча Башмачкина в «Шинели», это и сами обстоятельства кражи у него шинели, это и обстоя-
тельства потери и отдельной жизни носа чиновника Ковалёва в «Носе»… Однако, тут стоит
как-то, вроде бы не к месту, но, тем не менее, украшая всё творчество Гоголя, придавая ему
особый колорит, визитная карточка как мистика – повесть «Вий», триумф гоголевской мисти-
ки. Да, это «Вий» сделал Гоголю такую вот характеристику как мистика.
Повесть начинается кратким пояснением автора о том, кто же такой, соб-
ственно Вий. Вий – не главный герой повести, но он есть ключевая, важ-
ная фигура, без которой повесть потеряла бы всю свою изюминку. Вий –
это тот, кто губит главного героя, Хому Брута, бурсака из Киева, человека,
погибшего по причине того, что вера его неискренняя и слабая. Брут, как
и многие другие бурсаки, грешен. Поэтому он и гибнет – вера его слаба.
Самая популярная фраза из «Вия» - слова самого Вия: «Подымите мне ве-
ки!». Фраза эта пошла в народ.
В общем, повесть «Вий» явилась настоящим триумфом Гоголя-мистика.
Больше ничего подобного Гоголь уже не писал. Готическим может показа-
ться мефистофельская личность Чичикова – ведь он души покупает, пускай даже души эти
«мёртвые» и обозначают они умерших крестьян. Тем не менее, что-то отсюда нехорошее ве-
ет, «будто смех с погоста». Ведь если один раз с мистикой свяжешься, то она тебя всю жизнь будет преследовать.
Хотя, и после «Вия» Гоголь уже ничего подобного не писал, но, тем не менее, мистицизм, как
я уже сказал, был с ним до конца жизни. Недаром он под этот самый конец общался с от. Мат-
веем (Матфеем) (Константиновским), также мистиком, недаром он сжёг 2-й
том «Мёртвых душ». А уж смерть Гоголя, похороненного заживо, стала ес-
тественным и закономерным финалом его, как истинного мистика.
Из лекции в клубе «Вьетнамский лётчик Ли Си Цын», 1 апреля 20..г.
Самой мистической из повестей, вошедших в первую часть «Вечеров…»
является «Вечер накануне Ивана Купала» («Вечір на Івана Купала»). В ней
чего только нет – и чорт, и Баба Яга, и колдовство, и нечисть, и народные
предания и прочее, и прочее. Уж вот где готика! Вот где мистика! Вот где
истоки символизма!
А уж чем не готичен Петербург, город мрака, сырости, город на болотах! В народной мифоло-
гии именно на болотах живёт разная нечисть, там горят болотные фонарики, заманивающие
путников в трясину. Город, который был построен по образцу полной тайн и загадок Венеции.
Петербург – город, строившийся как «окно в Европу». Уж не из Европы ли почерпнул он свою
готичность? Вы прочтите «Шинель», да хотя бы «Портрет» - если где и искать готику в петер-
бургских произведениях Гоголя, то здесь – многие классики готического романа померкнут перед талантом Гоголя!
Вы думаете Гоголь был один такой? Нет! А Пушкин с его
«Песнями западных славян» («Марко Якубович») и «Евге-
нием Онегиным» («Сон Татьяны»)? А Достоевский? А Сол-
логуб? А Гумилёв с его «Леопардом»? А Есенин с его «Чёрным человеком»? Разве нету там
мистики? Тем более, что Пушкин был учителем Гоголя, а остальные – учениками. Самым же
прилежным из них, помнившим имя учителя был Сологуб. Но из всех учеников, что были у
Гоголя за всю историю литературы в России (и не только!), самым лучшим, самым преданным
и удостоенным за то в «награду» Голгофы с могилы учителя был Михаил Афанасьевич Булга-
ков.
Родина у Булгакова с Гоголем была одна – Украина. Только Михаил Афа-
насьевич был из Києва, а Николай Васильевич – из Великих Сорочинців,
Миргородського уїзда, Полтавської губернии. Отец Булгакова – доцент
Киевской духовной академии. Образование он получил медицинское. Те-
перь посмотрим на это с мистической точки зрения.
Начнём с Киева. Город этот был окружён мистической славой – из-за Лы-
сой горы.
Лысая гора (укр. Лиса гора) — элемент восточнославянского, в частности украинского, фольклора,
связанный с колдовством и сверхъестественными силами. Согласно легендам, ведьмы и другие сказочные
существа регулярно собирались на «лысых горах», где устраивали шабаши. Упоминания лысых гор
встречаются в многочисленных исторических и литературных источниках, в том числе в произведениях
Николая Гоголя и Михаила Булгакова (который использовал образ лысой горы в «Мастер и Маргарита» как
место распятия Иешуа), а также в творчестве Модеста Мусоргского. Достоверных сведений о происхождении
культа лысых гор нет. В списках исследователей числятся десятки предполагаемых «лысых гор» на Украине и
в Польше. Наиболее известной из них является Лысая гора в Киеве.
В поэзии, например, Киев называется, скажем «логовом змиевым». Это из стихотворения Н.С.
Гумилёва.
Из логова змиева, из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью.
«Из логова змиева».
Отец Булгакова имел отношение к церкви. Михаил Афанасьевич вырос глубоко верующим,
православным человеком. Профессия врача в Средние века была окружена налётом тайны и
мистики. Не зря, впрочем, - многие врачи попутно занимались алхимией.
Напоследок хочу привести цитату к этой теме:
Очень часто можно услышать фразы: «Это странный писатель!». Странны его произведения. Среди множества статей и очерков,
посвященных Гоголю, многие ограничиваются описанием отчужденности его жизни и загадки смерти. Но достаточно ли этого?
Вашему внимание предлагаю часть совершенно удивительной работы Виктора Тростникова, направленной на раскрытие тайны
Гоголя. Да что там произведения - у Гоголя нет ни одной страницы без странностей. "Если бы, примером, эту бричку нагрузить
каким-нибудь товаром, положим солью или железными шинами, сколько потребовалось бы тогда коней?"; "Ему нравилось не то, о
чем читал он, но больше самое чтение или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь
слово, которое иной раз черт знает что и значит"; "Редкая птица долетит до середины Днепра"; "Тогда только с соболезнованием
узнали, что у покойника была точно душа, хотя он по скромности своей никогда ее не показывал" - такие диковинные фразы,
каких у других авторов во всем наследии наберется не больше десятка, у Гоголя иди вдоль текста и собирай как грибы.
Вторая характеристика Гоголя, и тоже очень существенная, - пронизывающая все его сочинения мистика. Отовсюду лезут у него
свиные рыла, красные свитки, горшки с золотом, оборачивающимся чем-то таким, что и сказать стыдно, выходящие из картины
изображения, летающие по воздуху вареники и тому подобное, не говоря уже о русалках, бесах и ведьмах.
Эти две особенности Гоголя обычно трактуются неправильно: странное путают со смешным, а мистическое со сказочным. На
самом деле тут совсем другое. У Гоголя странное вводится не для того, чтобы смешить читателя, как у современных юмористов, у
которых оно имеет поэтому привкус искусственности, - у него оно естественно. Оно заставляет вспомнить слова Френсиса Бэкона:
"Нет такой совершенной красоты, в которой не было бы некоторой доли странности".
Читая Гоголя, чувствуешь, что все это реальность, но не та, которую мы видим в данный момент вокруг себя, а та, какую мы
видели в каком-то другом существовании и благодаря Гоголю с волнением узнаем. Весь Гоголь - это одно громадное "дежавю" - "я
это уже видел". Но где мы могли это видеть?
К концу своего земного пути Гоголь прочно воцерковился и все более проникался духом православной религии. Воропаев
приводит этому неоспоримые доказательства. Теперь понятно, почему это с ним произошло. В первой половине жизни он искал
ключ к истине в душе человека, во второй - в Боге, Который ближе к человеку, чем он сам. В апокрифическом Евангелии от Фомы
есть удивительная фраза: "Царствие наступит тогда, когда внешняя и внутренняя поверхность чаши станут одно". Гоголь и
хотел сделать их одним.
читать дальшеГЛАВА IV
ГОГОЛЬ-ГОТ.
Как не странно говорить это, но так оно и есть. Гоголь – самый извест-
ный представитель российской готической литературы.
Гоголь – мистик до мозга костей. В любом его произведении видна эта
самая мистика. Без неё Гоголь – не Гоголь. Природа и духовный мир,
мир города и мир души – в его творениях есть всё.
С чего он начал? С мистики! Его чорт в «Сорочинской ярмарке» стал
первым готическим персонажем его творений. Затем другое его – уже
всё целиком готического стиля (такой стиль был в те времена, его начал
ещё Роберт Чарльз Мэтьюрин в романе «Мельмот-скиталец», написан-
ным в 1820г.) произведение – «Вечер накануне Ивана Купала». Это произ-
ведение, по моему, одно из лучших творений Гоголя-мистика.
Затем – «Пропавшая грамота», первое произведение Гоголя в моей жизни.
А вот в «Майской ночи…» мистики уже меньше. Зато там много юмора и
есть вольнолюбивые мотивы. Затем идёт «Ночь перед Рождеством», кото-
рое хоть и имеет в себе элементы мистического, смотрится в этом смысле
на фоне того же «Вечера накануне Ивана Купала» несколько бедней.
Но вот дальше следует «Страшная месть», где уже по названию понятно -
Мэтьюрин вот она, мистика, вот оно, готическое! Вот он, триумф готики! Затем идёт
маленький перерыв в виде «Ивана Фёдоровича Шпоньки и его тётушки», где от готики лишь
странный сон главного героя, да и ещё, пожалуй, вот эта сцена:
«…спокойный, чистый вечер, и что за вечер! как волен и свеж воздух! как тогда оживлено всё:
степь краснеет, синеет и горит цветами; перепелы, дрофы, чайки, кузнечики, тысячи насекомых,
и от них свист, жужжание, треск, крик и вдруг стройный хор; и всё не молчит ни на минуту.
А солнце садится и кроется. У! как свежо и хорошо1 По полю, то там, то там, раскладываются
огни и ставят котлы, и вкруг котлов садятся усатые косари; пар от галушек несётся. Сумерки
сереют… Трудно сказать, что делалось тогда с Иваном Фёдоровичем. Он забывал, присоединяясь
к косарям, отведать их галушек, которые очень любил, и стоял недвижимо на одном месте, следя
глазами пропадавшую в небе чайку или считая копы сжатого хлеба, унизывавшие поле».
Вот что писал по этому поводу известный русский поэт, прозаик, мыслитель и теоретик сим-
волизма Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев):
«… но в довершение ужаса Гоголь заставляет это зверьё или репьё (не знаю, как назвать) <…> и
даже более того, - испытывать мистические экстазы, как испытывает у него экстаз одна из редек-
Шпонька, глядя на вечереющий луг…» [подробнее читай ниже]
Да, именно мистический экстаз! Почти медитация. Однако, ладно. За «Иваном Фёдоровичем
Шпонькой…» следует рассказ с уже говорящим названием – «Заколдованное место». Вот уж
она, готика, которой завершается цикл «Вечера», название которого уже наводит мысль о
чём-то таинственном, загадочном, мистическом, готическом. Эти повести Гоголя – его три-
умф как готического автора, автора-мистика.
К сожалению, дальше в этом направлении Гоголь не пошёл, он стал писать реализм, но от
мистических элементов он уже не смог отделаться. Это и загадочные приметы перед смертью
Пульхерии в «Старосветских помещиках», это и загробная жизнь призрака Акакия Акакиеви-
ча Башмачкина в «Шинели», это и сами обстоятельства кражи у него шинели, это и обстоя-
тельства потери и отдельной жизни носа чиновника Ковалёва в «Носе»… Однако, тут стоит
как-то, вроде бы не к месту, но, тем не менее, украшая всё творчество Гоголя, придавая ему
особый колорит, визитная карточка как мистика – повесть «Вий», триумф гоголевской мисти-
ки. Да, это «Вий» сделал Гоголю такую вот характеристику как мистика.
Повесть начинается кратким пояснением автора о том, кто же такой, соб-
ственно Вий. Вий – не главный герой повести, но он есть ключевая, важ-
ная фигура, без которой повесть потеряла бы всю свою изюминку. Вий –
это тот, кто губит главного героя, Хому Брута, бурсака из Киева, человека,
погибшего по причине того, что вера его неискренняя и слабая. Брут, как
и многие другие бурсаки, грешен. Поэтому он и гибнет – вера его слаба.
Самая популярная фраза из «Вия» - слова самого Вия: «Подымите мне ве-
ки!». Фраза эта пошла в народ.
В общем, повесть «Вий» явилась настоящим триумфом Гоголя-мистика.
Больше ничего подобного Гоголь уже не писал. Готическим может показа-
ться мефистофельская личность Чичикова – ведь он души покупает, пускай даже души эти
«мёртвые» и обозначают они умерших крестьян. Тем не менее, что-то отсюда нехорошее ве-
ет, «будто смех с погоста». Ведь если один раз с мистикой свяжешься, то она тебя всю жизнь будет преследовать.
Хотя, и после «Вия» Гоголь уже ничего подобного не писал, но, тем не менее, мистицизм, как
я уже сказал, был с ним до конца жизни. Недаром он под этот самый конец общался с от. Мат-
веем (Матфеем) (Константиновским), также мистиком, недаром он сжёг 2-й
том «Мёртвых душ». А уж смерть Гоголя, похороненного заживо, стала ес-
тественным и закономерным финалом его, как истинного мистика.
Из лекции в клубе «Вьетнамский лётчик Ли Си Цын», 1 апреля 20..г.
Самой мистической из повестей, вошедших в первую часть «Вечеров…»
является «Вечер накануне Ивана Купала» («Вечір на Івана Купала»). В ней
чего только нет – и чорт, и Баба Яга, и колдовство, и нечисть, и народные
предания и прочее, и прочее. Уж вот где готика! Вот где мистика! Вот где
истоки символизма!
А уж чем не готичен Петербург, город мрака, сырости, город на болотах! В народной мифоло-
гии именно на болотах живёт разная нечисть, там горят болотные фонарики, заманивающие
путников в трясину. Город, который был построен по образцу полной тайн и загадок Венеции.
Петербург – город, строившийся как «окно в Европу». Уж не из Европы ли почерпнул он свою
готичность? Вы прочтите «Шинель», да хотя бы «Портрет» - если где и искать готику в петер-
бургских произведениях Гоголя, то здесь – многие классики готического романа померкнут перед талантом Гоголя!
Вы думаете Гоголь был один такой? Нет! А Пушкин с его
«Песнями западных славян» («Марко Якубович») и «Евге-
нием Онегиным» («Сон Татьяны»)? А Достоевский? А Сол-
логуб? А Гумилёв с его «Леопардом»? А Есенин с его «Чёрным человеком»? Разве нету там
мистики? Тем более, что Пушкин был учителем Гоголя, а остальные – учениками. Самым же
прилежным из них, помнившим имя учителя был Сологуб. Но из всех учеников, что были у
Гоголя за всю историю литературы в России (и не только!), самым лучшим, самым преданным
и удостоенным за то в «награду» Голгофы с могилы учителя был Михаил Афанасьевич Булга-
ков.
Родина у Булгакова с Гоголем была одна – Украина. Только Михаил Афа-
насьевич был из Києва, а Николай Васильевич – из Великих Сорочинців,
Миргородського уїзда, Полтавської губернии. Отец Булгакова – доцент
Киевской духовной академии. Образование он получил медицинское. Те-
перь посмотрим на это с мистической точки зрения.
Начнём с Киева. Город этот был окружён мистической славой – из-за Лы-
сой горы.
Лысая гора (укр. Лиса гора) — элемент восточнославянского, в частности украинского, фольклора,
связанный с колдовством и сверхъестественными силами. Согласно легендам, ведьмы и другие сказочные
существа регулярно собирались на «лысых горах», где устраивали шабаши. Упоминания лысых гор
встречаются в многочисленных исторических и литературных источниках, в том числе в произведениях
Николая Гоголя и Михаила Булгакова (который использовал образ лысой горы в «Мастер и Маргарита» как
место распятия Иешуа), а также в творчестве Модеста Мусоргского. Достоверных сведений о происхождении
культа лысых гор нет. В списках исследователей числятся десятки предполагаемых «лысых гор» на Украине и
в Польше. Наиболее известной из них является Лысая гора в Киеве.
В поэзии, например, Киев называется, скажем «логовом змиевым». Это из стихотворения Н.С.
Гумилёва.
Из логова змиева, из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью.
«Из логова змиева».
Отец Булгакова имел отношение к церкви. Михаил Афанасьевич вырос глубоко верующим,
православным человеком. Профессия врача в Средние века была окружена налётом тайны и
мистики. Не зря, впрочем, - многие врачи попутно занимались алхимией.
Напоследок хочу привести цитату к этой теме:
Очень часто можно услышать фразы: «Это странный писатель!». Странны его произведения. Среди множества статей и очерков,
посвященных Гоголю, многие ограничиваются описанием отчужденности его жизни и загадки смерти. Но достаточно ли этого?
Вашему внимание предлагаю часть совершенно удивительной работы Виктора Тростникова, направленной на раскрытие тайны
Гоголя. Да что там произведения - у Гоголя нет ни одной страницы без странностей. "Если бы, примером, эту бричку нагрузить
каким-нибудь товаром, положим солью или железными шинами, сколько потребовалось бы тогда коней?"; "Ему нравилось не то, о
чем читал он, но больше самое чтение или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь
слово, которое иной раз черт знает что и значит"; "Редкая птица долетит до середины Днепра"; "Тогда только с соболезнованием
узнали, что у покойника была точно душа, хотя он по скромности своей никогда ее не показывал" - такие диковинные фразы,
каких у других авторов во всем наследии наберется не больше десятка, у Гоголя иди вдоль текста и собирай как грибы.
Вторая характеристика Гоголя, и тоже очень существенная, - пронизывающая все его сочинения мистика. Отовсюду лезут у него
свиные рыла, красные свитки, горшки с золотом, оборачивающимся чем-то таким, что и сказать стыдно, выходящие из картины
изображения, летающие по воздуху вареники и тому подобное, не говоря уже о русалках, бесах и ведьмах.
Эти две особенности Гоголя обычно трактуются неправильно: странное путают со смешным, а мистическое со сказочным. На
самом деле тут совсем другое. У Гоголя странное вводится не для того, чтобы смешить читателя, как у современных юмористов, у
которых оно имеет поэтому привкус искусственности, - у него оно естественно. Оно заставляет вспомнить слова Френсиса Бэкона:
"Нет такой совершенной красоты, в которой не было бы некоторой доли странности".
Читая Гоголя, чувствуешь, что все это реальность, но не та, которую мы видим в данный момент вокруг себя, а та, какую мы
видели в каком-то другом существовании и благодаря Гоголю с волнением узнаем. Весь Гоголь - это одно громадное "дежавю" - "я
это уже видел". Но где мы могли это видеть?
К концу своего земного пути Гоголь прочно воцерковился и все более проникался духом православной религии. Воропаев
приводит этому неоспоримые доказательства. Теперь понятно, почему это с ним произошло. В первой половине жизни он искал
ключ к истине в душе человека, во второй - в Боге, Который ближе к человеку, чем он сам. В апокрифическом Евангелии от Фомы
есть удивительная фраза: "Царствие наступит тогда, когда внешняя и внутренняя поверхность чаши станут одно". Гоголь и
хотел сделать их одним.
-
-
30.06.2007 в 00:35-
-
30.06.2007 в 18:39-
-
30.06.2007 в 21:39-
-
01.07.2007 в 01:18и не только украинской, но и вообще всех народов бвшей Российской империи.
-
-
01.07.2007 в 01:29Мне бы та писать.
-
-
01.07.2007 в 01:35