За время моей работы главным конструктором сменилось четыре Верховных Главнокомандующих, и только один из них, обзываемый кем ни попало маразматиком, Л. И. Брежнев, счел для себя необходимой личную беседу с главным конструктором по вопросам использования им, как Верховным Главнокомандующим, информации предупреждения о ракетном нападении. Некоторое время спустя после ввода [в октябре 1976 г.] в действие первой очереди СПРН он вызвал меня и около полутора часов пытал, какова достоверность обобщенных и точность количественных оценок ракетной обстановки, какой смысл имеют разные сигналы предупреждения, почему некоторые из них требуют только повышенного внимания, а некоторые — решительных действий с возможно необратимыми последствиями. Только эта беседа для меня полное доказательство мерзопакостности тех, кто обзывал и высмеивал Брежнева. И в последние годы его жизни я был свидетелем живого интереса к делу и полной ясности ума этого человека. В 1980 году под его председательством состоялось специальное заседание Совета Обороны СССР, посвященное вопросам СПРН. […] Л. И. Брежнев проявил неподдельный интерес, задавал много вопросов, вникая в суть проблем, по ходу заседания вносил поправки в подготовленный проект решения. Его активное поведение сильно контрастировало по сравнению с поведением других членов Совета Обороны.
— Из воспоминаний В.Г. Репина, главного конструктора СПРН и СККП в 1970-1987 гг.